Около семи утра 16 февраля мне позвонил мой заместитель и пресс-секретарь БАЖ Борис Горецкий и сказал, что к нему ломятся в дверь. Сразу после этого я связался со своими коллегами, в том числе с Олегом Агеевым. Олег не отвечал, а вскоре я увидел сообщение, что к нему тоже пришли. Всё стало окончательно ясно. Я увидел в окно, что к моему подъезду подходят три фигуры в чёрном. Вскоре в дверь позвонили.

Я открыл не сразу: мне понадобилось несколько минут, чтобы одеться, собраться. Я был уверен, что домой не вернусь. В квартиру вошли трое, представились сотрудниками ГУВД Мингорисполкома, предложили проехать с ними в офис БАЖ для проведения обыска. В квартире обыск не проходил. Но я не исключаю, что продолжение этой истории ещё будет.

Мы приехали в офис. В течение нескольких часов они довольно тщательно всё осматривали. Изъяли несколько ноутбуков, телефонов, папки со списками членов ассоциации, бухгалтерские документы, сейф с печатью, квитанцию на покупку воды номиналом 9 беларусских рублей, а также деньги – 23 беларусских рубля. Кроме того, изъяли журналы «Абажур», которые издаёт БАЖ. На обложке последнего номера были опубликованы фотографии с протестных акций в бело-красных тонах. Закончилось всё опечатыванием офиса.

На сегодня у нас нет доступа к офису, печати, бухгалтерским документам. Заблокирован наш расчётный счёт.

Однако если это было целью обысков – то она не достигнута. Во-первых, из-за пандемии уже долгое время многие сотрудники БАЖ работают удалённо, находиться в офисе нет необходимости. Во-вторых, мы в любом случае продолжим нашу работу – будем защищать права наших коллег-журналистов, поддерживать независимую журналистику в стране, особенно сейчас, когда на неё оказывается особенно большое давление.

Во время обыска в офисе сотрудников милиции очень беспокоило то, что в коридоре находятся много людей, особенно журналисты. Силовики созванивались с руководством, уточняли, что и как делать.

После я давал экспресс-интервью собравшимся журналистам, во время которого внезапно узнал, что обыск прошёл и в квартире, где живёт мой сын. Более того, к нему пришли одному из самых первых: в семь утра выбили двери в тамбуре, вошли в квартиру. Восемь человек в полной экипировке, с автоматами. Они уложили сына на пол, кричали на него. Эти кадры позже появились в видеоматериалах МВД. В результате обыска изъяли всю технику, которая находилась в квартире.

К сожалению, я убеждён, что давление на прессу, медиаорганизации, Белорусскую ассоциацию журналистов, активистов будет только возрастать. 16 февраля милиция провела рейд по 90 адресам правозащитников, журналистов, профсоюзников. По каждому адресу было что-то изъято: компьютеры, телефоны, документы.

Предполагаю, что Следственный комитет, который санкционировал эти обыски, находится в шоковом состоянии, потому что со всем этим изъятым имуществом придётся разбираться. Сейчас они изучают всё, ищут хоть какие-то зацепки. Вероятно, потом последуют уголовные преследования в отношении фигурантов этих обысков. Сейчас наш статус – всех тех, у кого прошли обыски 16 февраля – не определён.

Поскольку беларусская власть уже перешла рубикон и её не останавливает отношение США, Европейского союза, других демократических и профессиональных сообществ к происходящим событиям, я прогнозирую, что вскоре последуют ещё более жёсткие меры. Потом, конечно, может пойти откат назад, может начаться, как всегда, торг. Возможно, ситуация даже начнёт улучшаться (экономический кризис способен к этому подтолкнуть). Однако в ближайшей перспективе позитивных знаков изменений я не вижу.

Практически все мы живём в ожидании того, что рано или поздно к нам придут – и это может произойти абсолютно в любой день. Каждое утро я просыпаюсь и жду звонка в дверь, что кто-то снова будет ломиться. Строить в таких условиях долговременные планы не получается.

Уезжать из страны я не собираюсь, к своему задержанию я также абсолютно готов. С коллегами мы обсудили план действий в разных ситуациях, создали антикризисный штаб. 16 апреля планируем провести съезд Белорусской ассоциации журналистов, который проходит раз в три года. Сейчас ведём к нему подготовку. Кроме того, постараемся продолжить поездки в регионы, чтобы встретиться с коллегами, которые тоже находятся под давлением властей.

Белорусская ассоциация журналистов создавалась как реакция на нарушения прав журналистов в стране. Сейчас эти нарушения достигли просто беспрецедентного уровня. Это вызов для нас, и мы будем стараться всеми возможными способами противостоять этому давлению, продолжать выполнять свою основную задачу – поддерживать, защищать журналистов, которые работают в Беларуси.

Ровно в семь утра 16 февраля в мою квартиру начали звонить какие-то мужчины, громко стучать и требовать: «Откройте! Милиция!». Среди мужских голосов я услышал голос своей соседки. Позвонил ей и спросил, что происходит. Она ответила, что около двери куча сотрудников милиции, с пилой, готовятся выламывать мне дверь. Когда я услышал звук включённой пилы, понял, что лучше впустить этих людей, иначе ремонт двери будет ещё одной проблемой, которую придётся решать.

В квартиру очень стремительно, но без применения насилия ворвались пять человек. Следом тихо зашли двое молодых парней – понятые. В группе силовиков один был в чёрной форме без опознавательных знаков с оружием и в бронежилете, другой – «по гражданке». Ещё трое были вооружены пистолетами, они представили документы: один – сотрудник республиканского наркоконтроля (Главное управление по наркоконтролю и противодействию торговле людьми МВД Беларуси. – Прим. ред.), второй – из республиканского уголовного розыска (Главное управление уголовного розыска МВД Беларуси. – Прим. ред.), третий – из уголовного розыска по городу Минску (Управление уголовного розыска ГУВД Мингорисполкома. – Прим. ред.).

Когда меня знакомили с документами, заметил интересную особенность: обыск проводился 16 февраля, а постановление на его проведение было вынесено 1 февраля, и в тот же день оно было санкционировано заместителем генерального прокурора. То есть подготовка к таким широкомасштабным действиям у них заняла больше двух недель.

В последующем МВД отчиталось о том, что провело 90 таких обысков по всей стране. Постановление о производстве обыска было практически пустое по содержанию: следователь такого-то следственного управления рассмотрел материалы уголовного дела (указан номер), возбуждённого по статье 342 Уголовного кодекса, и постановил произвести обыск по моему месту жительства (указан адрес).

Надо признать, сотрудники вели себя достаточно корректно. В ходе всего обыска если и были какие-то споры, то они больше касались правильности оформления протокола. В некоторых случаях они с моими требованиями не соглашались, отклоняли некоторые мои ходатайства.

Однако «шмон» в квартире был по полной. Отодвигали и переворачивали мебель, вытаскивали в центр комнаты всё имущество, которое находилось дома. Проверяли все карманы во всей одежде, все углы, полки и антресоли. В общей сложности обыск длился около пяти часов, причём без какого-либо перерыва: в семь утра они ко мне пришли, а ушли в 12. И это при том, что у меня однокомнатная квартира.

В протоколе обыска значится 38 пунктов изъятого имущества. Сотрудники МВД изъяли все наличные деньги, которые находились в квартире (оставили только 100 с лишним рублей в моём кошельке). Кроме того, изъяли все ноутбуки, внешние жёсткие диски, флешки, два винчестера со старого компьютера (на нём ещё Windows-98, по-моему, стоит). Из оргтехники оставили только принтер и телевизор. Забрали четыре флага, два из которых – государственные флаги Украины и Польши.

Изъяли три блокнота с рукописными записями, большое количество визиток: зарубежных и беларусских адвокатов, сотрудников международных организаций – ООН, Совета Европы, ОБСЕ, посольств. К слову, они также забрали – и это показалось мне странным – письма политических заключённых, с которыми я состоял в личной переписке. Ещё очень важный момент: были изъяты мои удостоверения, даже старые, с истёкшим сроком действия, выданные БАЖ. Изъяли доверенность, дающую мне право представлять интересы Белорусской ассоциации журналистов и права членов в других организациях. Забрали несколько документов правового характера по делам журналистов, по которым я как юрист представлял их интересы.

Но даже с учётом всех обысков и того, что деятельность БАЖ сейчас сильно затруднена, мы всё равно продолжаем работу. Хочу поблагодарить всех, кто сразу же предложил помощь, предложил технику взамен конфискованной. Работаем в дистанционном режиме и надеемся, что скоро вернёмся к нормальному состоянию.

На самом деле практически все жители Беларуси, не только журналисты, лишились самого главного: защиты компетентного государственного органа, как того требует международное право. Те обязательства, которые есть у судов, прокуратур, милиции и других соответствующих структур – обязательства по защите прав человека – эти структуры демонстративно перестали выполнять. Если нарушение происходит со стороны представителей органов государства, то государство открыто защищает сотрудника госоргана.

Из своего опыта могу сказать, что за последние полгода ни один из правовых документов не был удовлетворён, некоторые даже не были рассмотрены по существу. В ответ на заявления о возбуждении уголовных дел приходят (зачастую с нарушением всех процедур и процессуального законодательства) короткие отписки, из которых понятно лишь одно: дело рассматривать не будем, делайте с этим что хотите.

А это очень серьёзный вызов, потому что в системе взаимоотношений «государство – общество – индивид» у государства есть весомый объём обязанностей перед обществом и перед индивидом.

Поэтому количество обращений к международным правовым механизмам значительно выросло. И появилась возможность использовать правовые механизмы других государств для работы в отношении преступлений против человечности. Уже есть возбуждённые уголовные дела по таким преступлениям, которые совершены и совершаются в Беларуси начиная с августа прошлого года и до настоящего времени. Другими словами, преступления против человечности признаются преступлениями согласно международному праву, и любая страна может на своей территории и своими органами охраны правопорядка возбуждать соответствующие уголовные дела. Особенно, если среди потерпевших есть граждане этой страны. Такие расследования по универсальной юрисдикции уже инициированы в Польше, Литве, Украине.

Но в ближайшей перспективе в Беларуси, к сожалению, права многих людей – особенно журналистов, правозащитников, гражданских активистов, политических оппозиционных деятелей – будут массово нарушаться, их безопасность под угрозой.

Что касается деятельности БАЖ, мы планируем провести встречу с юристами, которые помогают журналистам: попробуем обсудить и выработать общие подходы, как в этих непростых условиях необходимо действовать.

За 26 лет работы с существующей политической системой в Беларуси мы не в первый раз сталкиваемся с такой ситуацией.

Однако опыт предыдущих лет даёт о себе знать, всё происходящее вызывает скорее сарказм: «никогда такого не было, и вот опять». Главное – не унывать, делать то, что мы умеем и должны делать.

Утром 16 февраля мы собирались кто в школу, кто на работу. Около семи часов из окна я увидел, что у подъезда стоит «Поло» серого цвета и рядом с ним двое в чёрных масках. В 7:20 начались звонки в домофон, затем в квартиру, и стало понятно, что всё это не просто так. Опасения подтвердились.

Однако за эти 10-20 минут я успел позвонить коллегам и предупредить о происходящем. У Олега Агеева тогда уже шёл обыск. Также я заметил группу силовиков с «болгаркой», подбежал к двери, закричал, что не надо ничего резать, что у меня трое детей. Открыл им и поднял вверх руки: показать, что я безоружен, чтобы не было насилия.

Эти люди зашли в квартиру. Было видно, что они на взводе: им пришлось какое-то время стоять на лестничной площадке на виду у соседей. Сначала явно хотели показать, кто сейчас главный: мол, руки за спину, голову наклонить. Но, вероятно, их остановило то, что в квартире находятся трое детей. Ситуация разрядилась, на входе они показали документ, дали мне в нём расписаться и отпустили силовую группу в камуфляже и с оружием.

Остались только сотрудники МВД, которые по просьбе Следственного комитета проводили обыск. Они начали постепенно обходить все помещения по очереди и очень тщательно осматривать каждый закуток в прямом смысле слова.

Со всех полок и антресолей достали всю одежду, даже детскую, и тоже тщательно ей исследовали, ощупали все карманы. И так прошлись по всей квартире.

Весь процесс длился примерно три с половиной часа. В итоге изъяли мобильные телефоны, два ноутбука, все флешки, которые нашли в доме. У детей мобильные телефоны тоже забрали, и это, к слову, стало для них самым травмирующим событием. Все трое до слёз расстроились.

У нас также забрали два бело-красно-белых флага. Кстати, в качестве понятых были какие-то студенты, которые проживают в общежитии БГУ на улице Октябрьской, 10А. Возможно, это будущие следователи и прокуроры. Они очень внимательно следили за моей реакцией, когда сотрудники МВД доставали бело-красно-белый флаг. Наверное, ждали, что в этот момент я упаду духом, начну что-то говорить…

Кроме этого, оперативники забрали книги. Они скрупулёзно проверили и пролистали все книги, которые стояли на книжной полке. Их заинтересовали издания «Радио Свобода», Владимира Орлова, Владимира Некляева, Павла Северинца.

Честно говоря, я был готов, что меня заберут. Ещё во время звонков в дверь я надел тёплые вещи, без ремня. Не исключал вероятность, что меня отвезут на какой-нибудь допрос, а после – на Володарку.

И в конце всё изъятое упаковали и уехали.

Обыск проводился по постановлению Следственного комитета в рамках уголовного дела по статье 342 (Организация групповых действий, грубо нарушающих общественный порядок). Там написано, что у меня дома могут находиться предметы и вещи, которые относятся к уголовному делу. Мне оставили копию протокола обыска с описью изъятого имущества.

Я хочу отметить, что подозревать БАЖ в организации каких-то массовых беспорядков или действий – абсолютно абсурдно. Ассоциация зарегистрирована в Беларуси, вся наша деятельность публична. Мы всегда предоставляем все отчёты в разные государственные органы. Кроме того, мы всегда подчёркнуто показываем свой нейтралитет и аполитичность. Наша задача – защищать журналистов. Это прописано в нашем Уставе, который зарегистрирован в Министерстве юстиции, и мы чётко выполняем указанные там обязанности.

Из-за того, что офис опечатан, изъяты техника, сейф с печатью и документами, наша работа сейчас значительно затруднена. С техникой, конечно, оперативно помогли коллеги, но её мы стараемся тоже брать минимально: не исключены новые обыски и новые изъятия. Ну и я, конечно, переживаю за цветы, которые остались в закрытом офисе. Кто их польёт?

Всем коллегам сегодня хочу порекомендовать следующее: будьте максимально открытыми и не вступайте ни в какое противостояние с силовиками. Пришли с обыском? Ну хорошо, ну забирайте вещи. Постарайтесь подготовиться к этому и физически, и морально.

Посмотрите на своё жильё глазами оперативников, проверьте, что у вас и где лежит, представляет ли это что-то какую-либо ценность, готовы ли вы с этим расстаться.

Поскольку при обыске из офиса забрали в том числе списки членов БАЖ, а также заявления на вступление в ассоциацию, есть вероятность, что кого-то будут вызывать на беседы. Однако этого не стоит бояться, потому что деятельность БАЖ и членство в ассоциации абсолютно законны.

Ещё рекомендую заранее позаботиться о том, кому и по какому номеру звонить, в том числе адвокату. Если нет заключённого соглашения с адвокатом, можно хотя бы просто договориться со знакомым адвокатом, что в случае необходимости он вступит в дело – и дать его контакт родным.

Но самая главная моя рекомендация – постарайтесь сохранять спокойствие. Мы ничего не нарушаем. Закон рано или поздно восторжествует.